Мировой экономический кризис высветил в контрастном виде ряд наших проблем в области экономики и политики. Но этим дело не ограничивается. Россия в целом встала перед выбором: либо перейти на новую экономическую модель, к чему призывает лозунг модернизации, либо стремиться сохранить относительное благополучие в экономической и социальной сферах, которое обеспечивало превращение нашей страны в «энергетическую сверхдержаву».
Первый вывод. В начале мирового финансового кризиса возникло предположение, что наша страна останется островом стабильности - волны кризиса пройдут мимо. Об этом говорили и с высоких трибун, что, очевидно, можно объяснить, с одной стороны, недооценкой глубины интеграции России в мировую экономику, а с другой, переоценкой мер, предпринятых в докризисный период с целью защитить российскую экономику в случае резкого падения цен на нефть.
Такие прогнозы были беспочвенными. Прежде всего потому, что в докризисный период Россия необратимо стала частью мировой экономической системы. Не может рассматриваться и Резервный фонд в качестве «подушки безопасности». Даже если мы почувствовали, что достигли дна кризиса, оттолкнемся от него и начнем всплывать, все равно пройдет несколько лет до того, пока мы твердо встанем на ноги. И в этих условиях совершенно ясно, что дефицит нашего бюджета не может постоянно покрываться за счет уже растраченного в 2009 году на две трети Резервного фонда.
Второй не выдержавший соприкосновения с жизнью вывод заключался в том, что причина кризиса в России лежит исключительно вне нашей страны. Такая оценка выводит из-под критики политику, которую проводили правительственные финансисты в докризисный период. Кризис, безусловно, пришел к нам извне, но глубину этот кризис получил у нас в результате именно российских особенностей.
Мы вошли в кризис с рядом дисбалансов. У нас 40% ВВП создается за счет экспорта сырья, и естественно, что кризис больнейшим образом ударил по России. За минувший 2009 год ВВП России снизился на 8,7 процента. Кто-то может сказать, что в Китае тоже значительная часть ВВП создается за счет экспорта, и это не привело к серьезным кризисным последствиям. Более того, во время кризиса в Китае произошло сокращение не самого ВВП, а его ежегодного прироста - с 13 до 9,6 процентов. Дело в том, что основу экспорта Китая составляют промышленные товары потребительского назначения, а мы экспортируем главным образом сырье. Поэтому, столкнувшись с тем, что не реализуется значительная часть экспортируемой продукции, Китай развернул ее на внутренний рынок и с помощью государственных мер увеличил внутренний спрос, платежеспособность населения. В результате при сокращении внешней торговли выросла внутренняя, и это позволило сохранить высокие темпы экономического роста. При нашей структуре экономики подобный маневр весьма ограничен.
Получая до кризиса огромные средства за счет высоких экспортных цен на нефть, газ, мы не вкладывали их не только, чтобы покончить со сверхзависимостью от экспорта сырья, но и с целью развития рыночной инфраструктуры. Одним из последствий этого стала неразвитость банковской системы. Факт остается фактом: мы вошли в кризис, имея внешний корпоративный долг в 500 млрд долларов. Это огромная сумма - на тот момент она была равна золотовалютным запасам страны. Линия Минфина и Центрального банка привела к тому, что в России так и не образовалась система долгосрочного кредитования. Наших предпринимателей практически выталкивали за рубеж для получения «длинных» денег - долгосрочных кредитов.
Положение усугубилось потому, что крупные российские компании, получившие за рубежом эти «длинные деньги», не стали активными партнерами правительства в погашении своих долгов. По свидетельству председателя Счетной палаты РФ С. В. Степашина, осенью 2008 года, когда наступление кризиса стало очевидным, крупные российские корпорации провели внеочередное собрание акционеров, на которых решили выплатить значительные суммы в виде «промежуточных» дивидендов. «Таким образом, - заявил Степашин, - перед кризисом собственники крупнейших корпораций и холдингов сознательно изъяли из оборота сотни миллиардов рублей, а затем обратились за господдержкой. В ряде случаев эта поддержка была оказана».
До настоящего времени не стали партнерами правительства в создании внутренних источников долгосрочного кредитования реального сектора экономики крупные коммерческие банки России. По словам В.В.Путина, «банки предпочитают держать свои активы в наиболее ликвидных инструментах, а не вкладывать их в «длинные кредиты». Таким образом, высвеченная кризисом важнейшая задача создания в России внутренней системы финансирования экономики все еще далека от своего решения.
Оттого, что не вкладывались средства внутри страны, образовалась хроническая нехватка инвестиций. Их совокупный объем составил лишь пятую часть всех заработанных средств. В результате мы попали в непозволительную зависимость от импорта потребительских товаров, машин и оборудования. В ежегодном объеме закупаемых российскими предпринимателями станков, доля отечественных составляет не более 1 процента. И не случайно, что нового машинного оборудования у нас производится в 82 раза меньше, чем в Японии, в 30 раз меньше, чем в Германии и в 31 раз меньше, чем в Китае. Между тем общеизвестно, что развитие машиностроения - важнейший фактор обеспечения модернизации экономики.
Третий вывод, который не соответствует действительности, это то, что мировой финансовый кризис, который, несомненно, имеет структурный характер, означает начало конца капитализма, иными словами, рыночной ориентации экономики.
На определенных этапах капитализм не только допускает государственное вмешательство, но не может развиваться без этого. В тех же Соединённых Штатах, например, под новый год Палата представителей конгресса одобрила поправки к закону о финансовом регулировании. Теперь государственное ведомство будет осуществлять жесткий контроль над банками, фондами и другими кредитными структурами. Новый государственный орган получает право ликвидировать фирмы и дробить компании, чья деятельность угрожает стабильности экономики. А Федеральная резервная система (ФРС) получила право контролировать крупные компании, оказывающиеся на грани банкротства. По словам президента Б.Обамы, внесшего в конгресс эти поправки к закону, «жирные коты» продолжают поглощать большие бонусы и бороться с попытками усовершенствовать финансовое регулирование.